Дорогой надежды [= Дорога надежды ] - Анн Голон

Анжелика получила весточку от сыновей, а с «Голдсборо», которого все ожидали с таким нетерпением, должны были прибыть подробные известия о них.

— Приезжайте к нам, дорогая госпожа де Пейрак, — упрашивала госпожа де Ла Рош-Позе. — Мы все сохранили такие приятные воспоминания о вашем визите, помните, в то лето, когда вы приезжали вместе с одной знатной дамой-благотворительницей. Дама была немного странной, но отличалась необыкновенной красотой и ученостью. Кажется, ее звали госпожа де Модрибур?

Впрочем, она без всяких церемоний бросила у меня своих «королевских невест». Но не будем жаловаться! Среди этих девушек мы нашли троих, пожелавших выйти замуж за наших юных холостяков и обосноваться в здешних краях, как, например, эта юная Жермена, что так хотела вас увидеть, чтобы разузнать о своей сестре. Это были превосходные девушки.

Разве в Квебеке не подняли шума, когда оказалось, что не все «королевские невесты» туда добрались? А ведь мы не удерживали девушек здесь, они сами прятались и не хотели уезжать. Думаю, что у нас они нашли свое счастье; мы все прекрасно к ним относимся. Поэтому я решила, что смогу уладить дела с «верхней» администрацией. Но все так сложно, а почта идет так медленно.

Неприятности обрушились на нас, когда мы уже давно забыли, о чем идет речь.

Теперь мы никак не можем распутаться с процессами и тяжбами!

Вздохнув, она заверила Анжелику, что, несмотря на мелкие неприятности, все же предпочитает жить в Новом Свете, любит эти края, и они с мужем совершенно счастливы в своем деревянном форте, возвышающемся над водой, которая на заре приобретает нежно-розовый цвет… когда не затянута туманом.

— Обещайте, что непременно приедете в наши края, — повторила она, — и, разумеется, с детьми, домочадцами и охраной. Мы приглашаем также вашего мужа, если, конечно, у него найдется свободное время. Ведь мы видим его лишь тогда, когда надо помочь уладить ссору с англичанами, или голландскими пиратами, или еще с кем-нибудь, словом, лишь тогда, когда в воздухе начинает пахнуть порохом. А нам бы хотелось встретиться с ним в мирной обстановке. Мы все же надеемся, что однажды вы оба приедете к нам.

Анжелика торжественно пообещала, а про себя подумала, что вряд ли ей когда-нибудь представится возможность отправиться на другую сторону залива просто так, ради удовольствия.

Но ей искренне хотелось вновь увидеть Пор-Рояль, этот милый поселок с его деревянными домами под соломенными крышами, церкви, колесную мельницу и бескрайние луга с пасущимися на них стадами.

Она никогда не ставила в упрек невинному акадийскому поселку, утопавшему в вишневых садах и зарослях гигантского люпина, ту смертную тоску, которая охватывала ее там.

Колен Патюрель прислал Анжелике записку, которую ей передал Марциал Берн.

Молодой человек, когда был не в море, служил секретарем при губернаторе.

Патюрель спрашивал совета относительно новоприбывших поселенцев.

Бывший пират сидел в кресле с высокой спинкой, чем-то напоминавшем епископскую кафедру, за огромной дубовой конторкой, заваленной грудами бумаг. На посетителей канцелярии, для которых были отведены специальные часы, он производил внушительное впечатление. Сейчас же он был поглощен тем, что переписывал некий длинный список имен.

Пригласив Анжелику садиться, он извинился за беспокойство. Принимая во внимание отсутствие графа де Пейрака, инспектировавшего строительство судоверфей, он считает, что мнение графини де Пейрак также может оказаться чрезвычайно полезным и поможет ему принять справедливое решение в отношении лиц, чей склад ума и настроения были ему не ясны. Он уже давно гадает, чего же они наконец хотят.

Речь шла о валлонах и вальденсах, среди которых был Натаниэль Рамбур. Это он, встретив в Салеме гугенотов из Ла-Рошели, попросил их дать его единоверцамвозможностьпоселитьсясредисоотечественников.

Однако, прибыв в Голдсборо, эти люди возмутились, увидя там католиков, церкви и кресты; оказывается, здесь служат мессы, повсюду расхаживают священники, монахи-францисканцы собирают пожертвования, можно было встретить даже иезуитов. Габриель Берн, принимавший новых поселенцев в отсутствие Маниголя и Мерсело, забыл о том, что сам когда-то был одним из самых яростных противников мирного сосуществования с папистами; теперь он столь же яростно выступил на его защиту.

— В Голдсборо так принято! Мы, гугеноты из Ла-Рошели, соблюдаем предписания нашей религии, но мы никому не мешаем молиться по-своему. Поступайте, как мы, или возвращайтесь туда, откуда приехали!

Тогда эти люди пошли жаловаться губернатору. Неужели их поселят здесь, где им придется слушать ненавистные колокола, видеть нечестивых священников?

Колен Патюрель в недоумении взирал на них своими голубыми глазами. С подобными людьми он сталкивался впервые. Ему доводилось встречать различных почитателей Христа, и со всеми он находил общий язык: с этими же он совершенно не мог разговаривать. Может быть, Анжелика знает, откуда они прибыли и чего хотят?

Анжелика объяснила ему, что знает одного Натаниэля, друга ее старшего сына, принадлежащего к официальным реформистам, то есть к тем, о которых говорится в Нантском эдикте, а об остальных была осведомлена не более его.

С населением Голдсборо прибывших сближали происхождение и язык.

Когда-то лорд Кранмер рассказывал ей о валлонах.

Это были потомки первых кальвинистов, выходцев с севера Франции: Лилля, Рубе и Арраса, бежавшие от испанской инквизиции, которая обосновалась во Фландрии после того, как эта провинция перешла к испанской короне. Бежав сначала в Нидерланды, в валлонскую область, затем в Соединенные Провинции: в Лейден, Делфт и Амстердам, где они смешались с английскими dissenters [13], такими же, как и они, изгнанниками, и многие из них отправились в дальний путь на «Mayflower» [14]. И именно валлон Петер Минуит купил для Нидерландов местечко Новый Амстердам, ставшее потом Нью-Йорком.

Что касается вальденсов, последователей учения «лионских бедняков», христианской секты, основанной в XII веке Пьером Вальдом, взбунтовавшимся против Церкви, которую он упрекал в роскоши и стяжательстве, то Анжелика встретилась с ними впервые. Ей казалось, что они давным-давно были уничтожены, ибо вплоть до XVI века они всюду подвергались жестоким гонениям. Когда началась Реформа, они смешались с гугенотами, многие покинули альпийские убежища, где оставшиеся в живых скрывались от преследования властей. С тех пор они делят участь французских кальвинистов, периоды затишья сменяются травлей и изгнанием.